Статьи

Das ist Shtockman или не даст?


Козырь в мировом топливно-энергетическом балансе

Российский газовый блицкриг не удался. Визит Президента России в город своей молодости Дрезден принес потрясающую новость: Газпром отказывается от партнерства с крупнейшими нефтегазовыми компаниями при освоении Штокмановского месторождения в Баренцевом море.

При этом Россия предлагает Германии стать газовым хабом для Штокмановского газа, для чего приоритеты логистики газа меняются от Северной Америки к Северо-Европейскому газопроводу.

Это была потрясающая новость, которая, с одной стороны, подчеркнула стабильность выбранного направления консолидации экспортных газовых потоков, с другой — разочаровала великолепную пятерку, которая была подвешена уже лет пять, не понимая, будет ли и на каких условиях, да и в каком составе участвовать в разработке уникального газового месторождения. Как известно, в составе претендентов на партнерство в Штокмане нет немецких компаний. Вообще, Германия отличается от других ведущих держав тем, что у нее нет сильной (да и не сильной тоже) нефтегазодобывающей компании. У Великобритании, США, Франции — есть. Зато у Германии есть два существенных плюса — это Рургаз и Винтерсхалл, компании, исторически близкие Газпрому еще со времен Рэма Ивановича Вяхирева.

Именно эти две компании играют ключевую роль в экспортных операциях Газпрома, и не случайно, что именно на Германию поставила Россия в своих претензиях на энергетическое господство в Европе. С точки зрения энергетического проникновения в Европу Германия часто играла на стороне нашей страны, еще со времен программы «Трубы в обмен на нефть и газ», на которой беспримерно выросла компания Маннесман. Участие Германии в отечественных газовых программах окрепло в период канцлерства Шредера, что не могло не отразиться на его дальнейшей карьере.

Поэтому Россия не могла не надеяться пробить энергетическую брешь в европейской защите именно на германском фронте, ради чего и было сделано беспрецедентное предложение.

С учетом геополитики газ Штокмановского месторождения является сам по себе самостоятельным козырем в мировом топливно-энергетическом балансе.

Несмотря на огромные капитальные затраты, себестоимость добычи кубического метра газа будет ничтожна именно из-за огромных доказанных резервов этого месторождения. Конечно, отказ от американского рынка сбыта позволяет хорошо сэкономить — не нужно строить завод СПГ и специальные газовозы с криогенными сосудами. С другой стороны, американский рынок, безусловно, более емкий и менее конкурентный, в отличие от Европы, куда заходят газопроводы из Норвегии, Голландии, Алжира.

Но если бы Германия согласилась с гамбитом Штокмана, проблемы конкуренции могли быть серьезно нивелированы, ибо самая большая экономика Европы — немецкая — автоматически переключалась бы только на этот газ. Кроме того, такие объемы поставляемого газа наверняка будут предложены по более дешевым ценам, нежели газ истощающихся месторождений Северного Моря, и уж Польша, Чехия, Словакия, Австрия и Венгрия однозначно были бы потребителями исключительно российского газа.

Ну, прибыль Рургаза и Винтерсхала от такого проекта рассматривать даже вообще неприлично.

И вот такая партия сорвалась.

Переговорив с нашим президентом, г-жа канцлер отправилась во Францию, где совместно с французским президентом сделала атанде Штокмановскому проекту. Французов понять можно. Они ведут свою собственную энергетическую политику, через Gaz de France и TotalFinaElf (или просто Total), при этом последняя компания является не только четвертой в мире нефтегазовой компанией, но и имеет интересы в России и, более того, оказалась за бортом того самого проекта.

Может быть, французами руководила обида (она особенно понятна, учитывая, что Газпром то включал Тоталь в шорт-лист, то исключал из него, то снова приглашал за стол переговоров, ну и, наконец, отказал вместе со всеми), может, особые отношения с Сонатраком (алжирской нефтегазовой компанией), а может быть, действительно вопросы энергетической безопасности Европы, но итог для нас ужасен — оба руководителя отвергли лакомое дрезденское предложение.

Как известно, России никогда в своей истории не удавалось договариваться одновременно с Францией и Германией. И в этом случае встреча канцлера и французского президента только подтвердила эту тенденцию. При этом руководители двух европейских держав еще умудрились обратить внимание России на необходимость соблюдать Энергетическую хартию, которую мы никак не ратифицируем, да и не хотим этого делать, о чем неоднократно заявляли.

Сама Энергетическая хартия, в случае ее подписания, полностью подорвала бы устремления России консолидировать экспорт газа (см. интервью генерального секретаря Энергетической хартии Реа Кемпер в нашем архиве за 2001 год). Именно поэтому ее абсолютно невозможно нам ратифицировать.

Но если с хартией понятно, что нужно делать, — ничего, то со Штокманом все становится непонятно. Во-первых, удастся ли отыграть обратно североамериканский рынок? Во-вторых, если не удастся, кто станет потребителем огромных дополнительных объемов газа? Потребит ли его Европа и как его туда доставить, если Германия откажется выполнять роль хаба? Ведь Газпрому не дают приобрести газораспределительные сети в Европе. А без них продать газ конечным потребителям невозможно.

Есть, правда, возможность строительства огромных газоперерабатывающих мощностей в Мурманской области, что позволит полностью уничтожить европейскую химическую промышленность, которая и так на ладан дышит. И тогда экспортным продуктом будет уже не газ, а метанол, карбамид, аммиак, удобрения, полимеры и т.д., то есть продукция, которая будет потреблена всеми, во всех странах, что фактически делает рынок газа Штокмана безграничным.

Возможно, это как раз то решение, которое и следует взять за основу, чтобы достойно ответить на вызов квазизащитников европейских интересов и самостоятельно добиться того, от чего высокомерно отказалась г-жа германский канцлер.

Георгий Кириллов

Институт развития прессы 2010 © FinS.ru