Институт развития прессы (ИРП) - автономная некоммерческая организация, содействующая развитию профессиональных возможностей, повышению издательских стандартов и росту конкурентоспособности средств массовой информации российской региональной прессы.

Своей миссией Институт считает оказание помощи независимым, т.е. не имеющим в составе учредителей структуры власти и не получающим государственные дотации, печатным изданиям и работающим в них журналистам, способствуя достижению ими долговременной экономической самостоятельности.

Институт развития прессы среди своих основных целей видит внедрение в российское общественное сознание неоспоримого постулата: пресса является катализатором в процессе формирования гражданского общества. Именно достоверная и своевременная информация позволяет гражданину принимать обоснованные и ответственные решения.

Институт работает в тесном контакте с общественными организациями, отстаивающими права российских СМИ на открытый доступ к информации и свободу выражения мнений, и прилагает усилия к достижению консолидации профессионального сообщества журналистов.

Программная деятельность Института всемерно способствует росту экономической самостоятельности российской печати, развитию духа свободного предпринимательства и укреплению деловой активности в различных регионах страны.

Для реализации этих задач ИРП организует обучение журналистов и проводит консультации, внедряя в практику средств массовой информации российских регионов высокие профессиональные стандарты во всех сферах - от менеджмента до этики, от рекламы до производства, от маркетинга до приемов и методов подготовки журналистских материалов.

Особое внимание в работе Института уделяется оказанию правовой помощи независимым средствам массовой информации, организации юридических консультаций и мониторингу тех правовых проблем, с которыми сталкиваются газеты в регионах.

Информационную поддержку программной деятельности Института развития прессы обеспечивают пресс-центры, организующие пресс-конференции, брифинги, круглые столы по самому широкому кругу вопросов. На веб-сайте ИРП публикуются регулярно обновляемые информационные и аналитические материалы, освещающие текущую деятельность Института и его филиалов.

Объявления ИРП

Новости Медиа-клуба

Публикации статей

Богатая событиями жизнь

«Впервые в Думе функционирует здравомыслящее большинство, которое реально смотрит на политику»

«Прощание славянки»

Пятнадцатилетним пацаном я начал работать на авиационном заводе, монтировал новые тогда военные самолеты «МИГ-21». Моим рабочим местом был так называемый обрубок — опытный образец пилотской кабины. Я трудился в одной связке с именитыми летчиками-испытателями, Героями Советского Союза. Они тщательно проверяли оборудование и давали ему оценку. Готовый образец, утвержденный испытателями, конструкторы внедряли в серийное производство.

Вынудили меня пойти на завод в столь раннем возрасте два серьезных обстоятельства. Мама тяжело заболела, одному отцу было трудно прокормить трех детей в тяжелых послевоенных условиях, поскольку он три года участвовал в строительстве авиазавода в Китае, а в советские времена заработанные за границей командировочные платили только после возвращения в СССР. И нам приходилось жить буквально впроголодь. Доходило до того, что мы покупали на базаре картофельные очистки и жарили на подсолнечном масле: Горьковская область голодала вплоть до 1951 года.

Без отрыва от производства я окончил авиационный техникум и научился в аэроклубе летать на спортивных самолетах.

Не скрою — поначалу было страшно. И не только мне. Не верьте хвастунам, утверждающим, что они не испытывали страха во время полетов. К счастью, никаких ЧП у пилотов-спортсменов не случалось. По крайней мере в мое время. Единственное неудобство: в июне — июле при заходе на посадку на самолет «пикировали» тучи комаров, и после заруливания на стоянку приходилось отдраивать сплошь усеянный дохлыми насекомыми капот.

ЧП происходили иногда на заводском аэродроме. Каждый новый самолет подвергался испытанию в воздухе. На моих глазах машина летчика-испытателя Героя Советского Союза Рябцева упала и разбилась сразу после взлета. Летчик катапультироваться не успел… Бились и другие самолеты: путь к созданию новой модели нередко сопровождается авариями и катастрофами. Думаю, не стоит уточнять, насколько это тяжелое зрелище…

Кстати, поступая на завод, все давали подписку о неразглашении чрезвычайных происшествий. Даже опоздание на работу считалось серьезным проступком. Перед началом смены из динамика на проходной раздавались марши. Последний был «Прощание славянки»: какой-то остроумный администратор решил, что именно после этого марша следует прекращать доступ опоздавших на наш режимный завод…

Подвел… «Екклезиаст».

В 1965 году я был призван в Советскую армию. Просьбу направить меня в летную часть поначалу вроде бы удовлетворили, зачислив в морскую авиацию. Но, как говорится в библейской книге «Екклезиаст»: «Во многия знания — многия печали». Когда в военкомате выяснили, что в техникуме я изучал баллистику, почему-то сочли, что более целесообразно использовать меня не в воздухе, а совсем в другой стихии, и зачислили в школу подводников, одиннадцать месяцев учили на старшину и направили на подлодку. Привыкший гордо обозревать с высоты землю, я оказался в замкнутом пространстве подводного корабля… Психологически это оказалось нелегко, и не только для меня, хотя команду подлодки старались подбирать из ребят с устойчивой психикой, да и офицеры (особенно замполиты) умели предупреждать возможные нервные срывы, особенно вероятные во время дальних походов.

Отслужив положенные четыре года, я остался на сверхсрочную службу и спустя еще два года уволился в запас в чине лейтенанта. Шел конец 1969 года, некоторые армейские службы решили сократить, что не позволило мне сделать офицерскую карьеру.

Чтобы не терять северную выслугу лет, мы с женой по рекомендации старшего товарища оставили квартиру с мебелью в Северодвинске и, прихватив подушку и чемодан с привязанным к нему чайником, прилетели работать в Норильск.

В Заполярье

Пока не получили квартиру, мы жили в разных общежитиях — женском и мужском. И если участковому удавалось застукать меня у собственной жены, он штрафовал нас за… нарушение нравственности. Вот уж истинно: за удовольствие надо платить!

А когда получили квартиру, родилась дочка. С тех пор практически вся жизнь прошла на Норильском комбинате. Был металлургом, ремонтником, мастером, начальником участка, парторгом одного из предприятий комбината, возглавлял совет трудового коллектива концерна, а затем — всей акционерной компании «Норильский никель», работал директором различных направлений деятельности предприятия. Трудился вместе с Хлопониным, Бударгиным, Зелениным, ныне достойными и успешными губернаторами.

Условия работы за полярным кругом очень суровые. Бывали такие низкие температуры, что лопалась сталь газопроводов и трубы отопления домов. Но благодаря буквально нечеловеческим усилиям сварщиков ни разу не были заморожены квартиры норильчан, детские сады и школы работали в обычном режиме: в критические моменты включалось резервное отопление на угольной пыли и мазуте. Приходилось сваривать трубы и мне. От мороза сварочный держак примерзал к руке, через каждые пятнадцать минут мастера уходили греться, их места занимали «оттаявшие».

В конце восьмидесятых я был избран депутатом Норильского горсовета, а в 1990-м — депутатом Верховного Совета РСФСР.

Голосовал не сердцем, а умом

С конца сентября памятного 1993 года, после Указа президента 1400, я находился в Белом доме как член согласительной комиссии Верховного Совета. Нас, депутатов, лишили права проживать в гостинице «Россия» (квартир в Москве у нас не было).

6 октября 1993 года я вернулся в Норильск, вышел на работу на комбинат, однако первые полгода мне не давали публично высказываться — были указания сверху поприжать бывших депутатов опального Верховного Совета. И только когда специальная комиссия убедилась в моей непричастности к антиельцинским выступлениям, гендиректор комбината позвонил мне (до того момента мой телефон упорно молчал, я сидел в своем кабинете, как в танке) и сказал: «С завтрашнего дня продолжай публичную политику, впереди много работы, твой опыт нужен и народ тебя уважает».

Жена, видевшая по телевидению расстрел Белого дома, поседела…

Хотя мои полномочия в Верховном Совете закончились, всегда доверявшие мне избиратели еще два года по привычке продолжали приходить на депутатский прием… К Ельцину я всегда относился, мягко говоря, сдержанно. И все же в 1996 году проголосовал за него. Я понимал, что резкая смена власти в случае провала Бориса Николаевича будет чревата для страны большими потрясениями.

Разумное большинство

В 2003 году меня избрали в Государственную Думу. Нынешний ее состав мне нравится. Главным образом, отлаженной и хорошо организованной системой. Мне было с чем сравнивать по прошлым выборным должностям. У меня много хороших знакомых и друзей в других фракциях.

Впервые в Думе функционирует здравомыслящее большинство, которое реально смотрит на политику, экономику и позитивные изменения в стране, разумно выстраивает отношения с другими ветвями власти и оппозицией.

Работа в профильном Комитете осложнена проблемами, оставшимися еще с советских времен и умноженными хищническим отношением к природным ресурсам временщиков, грабящих страну по хищническому принципу «после нас — хоть потоп». Часто мы сами не можем договориться о поддержке наших коллег от субъектов Федерации, ибо правительство до сих пор не создало систему регулирования многих природоохранных проблем. За пятнадцать последних лет разрушена геологическая разведка, ее срочно надо восстанавливать. Нет горного кодекса, до сих пор приходится латать дыры в Законе о недрах, принятом еще Верховным Советом РСФСР. Ждут решения и другие серьезные вопросы.

Фуражка эстонского полицейского

Когда жил на Таймыре, любил охотиться, ходил на диких оленей, на гусей, на уток. К сожалению, уже третий год не хожу на охоту. С детства любил рисовать пейзажи, хотя сейчас отошел от этого увлечения тоже. Не хватает времени — отпуска очень короткие. Я собрал коллекцию из 145 форменных фуражек, но, уезжая с Таймыра, подарил ее местному музею вместе с кортиком, медалями и другими атрибутами морской и гражданской службы. Среди раритетов коллекции — фуражка эстонского полицейского досоветских времен.

Недавно в музее была устроена экспозиция, посвященная моему шестидесятилетию. Сам я ее не видел, но, говорят, получилось неплохо…

Рубрику ведет В.Познанский

БИОГРАФИЯ:

ВИКТОР СИТНОВ,
член Комитета по природным ресурсам и природопользованию
Фракция «Единая Россия»

Родился в 1946 году в Горьком (Нижнем Новгороде). После седьмого класса пошел работать на авиационный завод, участвовал в строительстве военных самолетов. В 1965 году без отрыва от производства окончил авиационный техникум, прошел курс обучения в горьковском аэроклубе, летал на спортивных самолетах («ЯК-18П»), хотел стать профессиональным летчиком, но был призван на Северный флот, часть службы проходил на подводных лодках, затем испытывал для них ракеты. В 1970 году уволился в запас, уехал с семьей в Норильск, где прошел путь от рабочего до директора Норильского горно-металлургического комбината (ныне — РАО «Норильский никель»), получил образование инженера-экономиста в Красноярском институте цветных металлов. В 1990 году избран в Верховный Совет РСФСР. В 1993 году после расстрела Белого дома вернулся в Норильск, занимался приватизацией, реструктуризацией и корпоративными проблемами Норильского горно-металлургического комбината. В 1999 году избран депутатом, а потом и председателем Думы Таймырского автономного округа. Представлял округ в Совете Федерации. В 2003 году избран депутатом Государственной Думы. Женат, имеет дочь и двух внучек.